Дмитрий Олегович, «Роскосмос» очень жестко ответил на санкции в отношении предприятий российской ракетно-космической отрасли.
Фото: Российская ГазетаРоссийская Газета
Дмитрий Рогозин: Международная кооперация в космосе не допускает санкций. Есть вещи, которые должны быть технически резервированы партнерами либо просто осуществляться вместе, как, например, управление МКС или совместные научные миссии.
Видео дня
Наши санкции ответные — тем, кто попытался разрушить нашу ракетно-космическую промышленность. Они нам тоже даются не без боли. Но они правильные, потому что мы молчать не можем.
Изменения в нашу космическую программу вносятся?
Дмитрий Рогозин: Безусловно. Никакого рынка больше нет. Он захлопнулся, практически перечеркнут западными конкурентами. Кстати, я думаю, они и пошли на такой шаг, потому что поняли, что мы сумели противостоять даже появлению новых ракет-носителей у США. Причем противостояли очень успешно не только своей новой ценовой, но и технической политикой. И главное, политикой безопасности: никто, кроме России, не смог продемонстрировать за последние три с половиной года безаварийную серию пусков. У нас 82 подряд успешных пуска. Мы показали, что более чем конкурентны.
Как пересматриваем планы? Прежде всего стали более аккуратно относиться к международным проектам, понимая на примере «ЭкзоМарс», что при участии западных стран этих проектов просто физически не будет. Мы решили не форсировать переход на новые ракеты-носители, за исключением «Ангары» и «Союза-5». У нас абсолютно предостаточно средств выведения, эффективных, в том числе тех, которые заменят действующие.
Наш приоритет сегодня — орбитальная группировка наблюдения и связи. Даже если посмотреть картину, которая вырисовывается в рамках специальной военной операции: на стороне нашего врага, причем, я бы сказал, такого экзистенциального врага, находится весь Запад со своими орбитальными возможностями, группировками связи, широкополосного доступа в интернет, высокодетальной съемки и т.д. А мы для гражданских нужд имеем лишь 12 космических аппаратов наблюдения, которые в основном сосредоточены на теме противопожарной безопасности.
Поэтому принято решение: все работы, которые считаем в этой конкретной ситуации не первостепенными, развернуть таким образом, чтобы выделяемые средства были полностью сориентированы на создание новых космических аппаратов. Нам необходимо удвоить орбитальную группировку. Мы должны все видеть, все слышать и иметь возможность передавать необходимую информацию.
Правительство нас поддержало и согласовало федеральный проект «Сфера», который предполагает создание пяти группировок наблюдения и пяти группировок связи. Уже приступили.
Готовы ли предложения «Роскосмоса» по срокам завершения сотрудничества в рамках МКС?
Дмитрий Рогозин: Если российское участие в программе МКС будет в какой-то форме сворачиваться, то, конечно, надо заранее информировать партнеров об этом решении. Надо выполнить свои обязательства, чтобы обеспечить либо безопасное существование станции без нас, либо безопасное сведение ее в определенную точку Мирового океана.
У нас решение есть. Оно уже сформировалось. Мы руководствуемся высшими интересами государства и российской ракетно-космической отрасли. А интересы сводятся к тому, что главное во всей этой истории — наличие собственного потенциала. Таким потенциалом является создаваемая Российская орбитальная служебная станция (РОСС). Надо как можно быстрее ее запускать. В любом случае это будет решение правительства России, не «Роскосмоса».
Планировалось, что осенью на корабле Crew Dragon к МКС полетит наша Анна Кикина. Все подвисло?
Дмитрий Рогозин: Как минимум до 2024 г. мы работаем штатно по всем нашим планам. Они не меняются. Анна Кикина улетела в Хьюстон (США) знакомиться с устройством модулей американского сегмента МКС и кораблем Crew Dragon, в экипаж которого она может войти.
У вас были личные встречи с главой NASA Биллом Нельсоном?
Дмитрий Рогозин: С Биллом Нельсоном, который в этой должности год, лично не встречались, несмотря на мои многочисленные приглашения. Он в силу, наверное, возрастных ограничений опасался заражений в пандемию, поэтому так и не приехал к нам. А сейчас уже точно не приедет. Его предшественник Джим Брайденстайн приезжал на тот самый «легендарный» пуск с космодрома Байконур в октябре 2018 года, когда после старта при разделении первой и второй ступени ракеты-носителя «Союз-ФГ» произошла авария. На корабле безупречно сработала система аварийного спасения. Помню залитые слезами глаза Джима, когда я ему передал астронавта Ника Хейга. Спасенного, без единой царапины. Они в это не верили, потому что сами в аналогичной ситуации потеряли два экипажа.
РКК «Энергия» должна завершить в этом году эскизный проект новой национальной космической станции. Как она будет выглядеть?
Дмитрий Рогозин: Я считаю, что станция должна быть исключительно прагматичной. Должен быть небольшой жилой отсек для пребывания там наших космонавтов в течение месяца. Не больше. Надо держать людей ровно столько, сколько требуется для выполнения конкретных задач. Прилетели, что-то привезли, установили. Включили, проверили. Работает. Если не работает — починили и улетели. Все. Поэтому станция должна быть — матка. Грубо говоря, летающая гигантская платформа, оснащенная целевой аппаратурой для наблюдения в разных спектрах за Землей и Вселенной. Это будет станция-экстраверт: вся работа космонавтов в основном будет на внешней ее поверхности.
Россия делает лучшие ракетные двигатели. А какие еще приоритетные направления вы могли бы назвать, где мы сохраняем лидерство?
Дмитрий Рогозин: В пилотируемой космонавтике, я считаю, мы лидеры до сих пор. А если не будем терять время и успешно проведем испытания нового корабля, значит, подтвердим это лидерство. Еще одно направление — космическая ядерная энергетика. Здесь у нас есть фора — 7-8 лет. Я не могу в деталях рассказывать, как мы проводим испытания, но они идут, и идут успешно. Завершили работу над стендом в Центре Келдыша. Первые испытания показали реалистичность замыслов, которые были положены конструкторами в тематику «Нуклон» — ядерного буксира. Это крутая тема. Если мы реализуем проект, то тут с нами близко даже никто не стоял.
Чтобы дружить в космосе, надо прежде всего дружить на Земле. Это ваши слова. Мы дружим с Китаем. Каким может быть объем участия России в совместном с Китаем проекте по созданию лунной станции?
Дмитрий Рогозин: У меня очень добрые, доверительные отношения с моим коллегой, который возглавляет Китайскую национальную космическую администрацию. Работа идет хорошо, поэтому может быть расширено сотрудничество по двум проектам: это строящаяся китайская орбитальная станция «Тяньгун» и международная лунная научная станция.
По последней уже подписаны соглашения с китайской стороной. Начало положит запуск в этом году автоматической станции «Луна-25». И китайцы заинтересованы в том, чтобы ставить свои долгосрочные базы там, где есть ресурсы.
Мы должны создать на Луне исследовательскую базу, мощные телескопы, которые способны осматривать околоземное пространство, прежде всего с целью поиска летящих со стороны Солнца потенциально опасных астероидов.
Технологии
С полным текстом интервью главы «Роскосмоса» вы можете ознакомиться на сайте «РГ».
Фото: Инфографика «РГ» / Леонид Кулешов / Наталия Ячменникова
Источник: rambler.ru
